Тэффи (Лохвицкая), Надежда Александровна

   24 апреля 1872 года в Санкт-Петербурге родилась девочка Надежда, самый младший ребенок адвоката и профессора криминалистики Александра Владимировича Лохвицкого. Отец девочки был человеком известным и обеспеченным, и трое его детей получили прекрасное образование и отличались множеством талантов. Вероятно, благодаря матери, француженки по крови, обожавшей литературу, обе дочери писали, да и сын Николай тайно увлекался стихотворчеством.
   С детства Надежда Александровна увлекалась классической русской литературой. Её кумирами были А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой, интересовалась современной литературой и живописью, дружила с художником Александром Бенуа. Также на Тэффи оказали огромное влияние Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский и её современники Ф. Сологуб и А. Аверченко.
   Мария, сестра Надежды, стала поэтессой, весьма популярной в Петербурге на рубеже двух столетий. Ее публиковали под псевдонимом «Мирра Лохвицкая», и потому Надя, тоже писавшая стихи, издавать их не желала, полагая, что одного литератора в семье вполне достаточно. Никакие другие занятия ее не интересовали, и, закончив гимназию, она очень быстро вышла замуж. Владислав Бучинский был поляком и выпускником юридического отделения Петербургского университета, обладал умом, приятной внешностью и обворожительными манерами, сердце недавней гимназистки покорил без труда и, главное, понравился ее родителям.
   Семейную жизнь супруги Бучинские начали в городе Тихвине, где Владиславу предложили место судьи. Юная жена старательно вела хозяйство, любила мужа, рожала детей и потихоньку продолжала писать стихи. Но, к ее собственному ужасу, писательство не желало превращаться в хобби, а напротив, занимало в ее душе все больше и больше места.
  Писать Надежда Лохвицкая начала ещё в детстве, но литературный дебют состоялся почти в тридцатилетнем возрасте. Первая публикация состоялась 2 сентября 1901 года в журнале «Север» — это было стихотворение «Мне снился сон, безумный и прекрасный…». Автору прислали гонорар, и судьба Надежды Лохвицкой поставила перед ней выбор: или бросить творчество, или посвятить ему жизнь. Надежда выбрала второе. Валерия, Елена и Янек остались на попечении мужа и гувернантки, а их мать, оставив налаженный быт, ушла в мир литературы.
   Вскоре Надежда написала одноактную пьесу и отправила ее в Суворинский театр под псевдонимом. Псевдоним же появился на свет благодаря некоему Степану, которого дома именовали «Стэффи». Этого человека Надежда считала дураком, да еще и везучим, а потому, отбросив первую букву, подписала пьесу получившимся «Тэффи» в надежде на удачу. Пьесу приняли к постановке в Малом театре, премьера прошла с грандиозным успехом – и псевдоним, оказавшийся и впрямь счастливым, остался с писательницей навсегда.
   За стихами и пьесой последовали сначала рассказы, потом фельетоны, которые охотно публиковали многие газеты и журналы. В 1905 году её рассказы печатались в приложении к журналу «Нива». Надежда Тэффи долго работала в «Сатириконе», редактором которого был «король юмора» Аркадий Аверченко. В отличие от его творчества, проза Тэффи оказалась не только смешной, но и полной сочувствия к своим персонажам, и новых рассказов ждала от писательницы вся Россия. Помимо безусловного таланта, Надежда Александровна была наблюдательна, независима в суждениях, никому не льстила и никого не обижала, ни над кем не смеялась, а просто шутила – неудивительно, что ее творчество любили в самых разных социальных слоях общества – от приказчиков до профессоров. И чуть ли не самым горячим поклонником оказался император Николай II, пожелавший видеть в сборнике к трехсотлетнему юбилею династии Романовых из всех русских писателей «одну Тэффи». Выходили духи «Тэффи» и конфеты «Тэффи» – словом, популярности писательницы можно было позавидовать.
  В годы Первой русской революции (1905—1907) Тэффи сочиняет острозлободневные стихи для сатирических журналов (пародии, фельетоны, эпиграммы). В это же время определяется основной жанр всего её творчества — юмористический рассказ. Сначала в газете «Речь», затем в «Биржевых новостях» в каждом воскресном выпуске печатаются литературные фельетоны Тэффи, вскоре принесшие ей всероссийскую любовь.
   А потом грянула революция. Февральскую Надежда Тэффи приняла, увлеклась в то время творческими поисками «Дома искусств», охотно взялась вместе с Сологубом требовать охраны культурных ценностей Петербурга. Однако из их усилий практически ничего не получилось. События 1917 года находят отражение в очерках и рассказах «Петроградское житие», «Заведующие паникой» (1917), «Торговая Русь», «Рассудок на веревочке», «Уличная эстетика», «В рынке» (1918), фельетонах «Пёсье время», «Немножко о Ленине», «Мы верим», «Дождались», «Дезертиры» (1917), «Семечки» (1918).
   В конце 1918 года вместе с А. Аверченко Тэффи уехала в Киев, где должны были состояться их публичные выступления, и после полутора лет скитаний по российскому югу (Одесса, Новороссийск, Екатеринодар) добралась через Константинополь до Парижа. Судя по книге «Воспоминания», Тэффи не собиралась уезжать из России. Решение было принято спонтанно, неожиданно для неё самой т.к. мир вокруг становился все нереальнее день ото дня – голод, грабежи, непонятные идеи, обещавшие светлое будущее, рассмотреть которое она не сумела. Тэффи вспоминает, что её не оставляла надежда на скорое возвращение в Москву, хотя своё отношение к Октябрьской революции она определила давно.
   В 1920 году Надежда Тэффи оказалась в Париже. Здесь она, осмотревшись, поняла, что должна делать, и, попривыкнув к далеко не сахарному эмигрантскому быту, устроила литературный салон. Встречала прибывавших русских, утешала, помогала, веселила и снова писала. В эмиграции Тэффи писала рассказы, рисующие дореволюционную Россию, всё ту же мещанскую жизнь, которую она описывала в сборниках, изданных на родине. Меланхолический заголовок «Так жили» объединяет эти рассказы, отражающие крушение надежд эмиграции на возвращение прошлого, полную бесперспективность неприглядной жизни в чужой стране. В первом номере газеты «Последние новости» (27 апреля 1920 года) был напечатан рассказ Тэффи «Ке фер?» (франц. «Что делать?»), и фраза его героя, старого генерала, который, растерянно озираясь на парижской площади, бормочет: «Все это хорошо… но que faire? Фер-то ке?», стала своего рода паролем для оказавшихся в изгнании. В произведениях Надежды Тэффи этого времени заметно усиливаются грустные, даже трагические мотивы. «Боялись смерти большевистской — и умерли смертью здесь. Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда», — сказано в одной из её первых парижских миниатюр «Ностальгия» (1920). Оптимистический взгляд на жизнь Тэффи изменит только в глубокой старости. Раньше своим метафизическим возрастом она называла 13 лет, но в одном из последних парижских писем проскользнёт горькое: «Все мои сверстники умирают, а я все чего-то живу…» Юмор Надежды Александровны по-прежнему остался добрым, а взгляд – острым, и эмигрантские издания Парижа, Берлина, Риги печатали ее произведения с удовольствием.
   Устроилась и личная жизнь писательницы – долгое время она жила с Павлом Андреевичем Тикстоном. Брак этот был гражданским, но очень счастливым. Тикстон, наполовину британец, наполовину русский, сын калужского промышленника, бежал в Париж от ужасов революции и даже исхитрился сохранить кое-какие деньги. Правда, когда грянул мировой кризис, его сбережения пропали, и этот удар Павел Андреевич не пережил. После смерти Тикстона Надежда Александровна всерьез собралась оставить литературу и заняться каким-нибудь женским делом – шить платья или делать шляпки. Однако бросить писать  так и не смогла, хотя ей пришлось закрыть салон, на содержание которого просто не было денег.
   В 1930-е годы Тэффи обращается к мемуарному жанру. Она создаёт автобиографические рассказы «Первое посещение редакции» (1929), «Псевдоним» (1931), «Как я стала писательницей» (1934), «45 лет» (1950), а также художественные очерки — литературные портреты известных людей, с которыми ей довелось встречаться. Среди них Г. Распутин, В. Ленин, А. Керенский, А. Коллонтай, Ф. Сологуб, К. Бальмонт, И. Репин, А. Аверченко, З. Гиппиус, Д. Мережковский, Л. Андреев, А. Ремизов, А. Куприн, И. Бунин, И. Северянин, М. Кузьмин, В. Мейерхольд. Создавая образы известных людей, Тэффи выделяет какую-либо черту или качество, которые кажутся ей наиболее яркими, подчёркивающими индивидуальность человека. Своеобразие литературных портретов обусловлено авторской установкой «рассказать… просто как о живых людях, показать, какими я их видела, когда сплетались наши пути. Они все уже ушли, и ветер заметает снегом и пылью их земные следы. О творчестве каждого из них писали и будут писать ещё и ещё, но просто живыми людьми не многие их покажут. Я хочу рассказать о моих встречах с ними, об их характерах, причудах, дружбе и вражде». Современники восприняли книгу как «едва ли не лучшее из того, что нам до сих пор дала эта талантливая и умная писательница» (И. Голенищев-Кутузов), как «эпилог прошлой и невозвратной жизни»
   Вторая мировая война застала Тэффи в Париже, где она осталась из-за болезни. Она не сотрудничала ни в каких изданиях коллаборационистов, хотя голодала и бедствовала. Время от времени она соглашалась выступить с чтением своих произведений перед эмигрантской публикой, которой с каждым разом становилось всё меньше. Ей было уже под семьдесят лет, но на сотрудничество с немцами писательница не пошла и мужественно терпела знакомый по революционным годам ужас войны.
   Когда стало совсем плохо, Надежда Александровна уехала из Парижа в Биарриц, и в 1943 году разнесся слух о том, что Тэффи умерла., а в «Новом журнале» Нью-Йорка появился некролог. К счастью, слух оказался ложным, и Надежда Александровна даже нашла в себе силы шутить по этому поводу.
   В 1944 году немцев из Франции выгнали, но эту огромную радость писательнице омрачила старость. Сил работать практически не осталось, из жизни уходили один за другим друзья, которых и так осталось очень мало. Но Надежда Александровна не жаловалась, принимала мир таким, какой он есть, и ждала неизбежного в небольшой квартирке, заставленной книгами. По договоренности с ее другом, литератором Андреем Седых, эмигрировавшим в 1941 году в США, ей выплачивал маленькую пенсию филантроп и миллионер Атран. В 1951 году Атран умер, и пенсия закончилась.
   Надежда Александровна успела издать в Нью-Йорке еще одну свою книгу – «Земная радуга». В ней писательница исповедовалась перед читателями и самой собой, прощалась с живыми и обращалась к Богу с просьбой прислать за ней его лучших ангелов. По возвращению в Париж Тэффи планировала писать о героях Л. Н. Толстого и М. Сервантеса, обойдённых вниманием критики, но этим замыслам не суждено было осуществиться. 30 сентября 1952 года в Париже Тэффи отпраздновала именины, а всего через неделю скончалась. Она умерла 6 октября 1952 года. Через два дня ее отпели в соборе и похоронили под Парижем, на кладбище русских, Сен-Женевьев де Буа.
  В СССР Тэффи начали перепечатывать только с 1966 года.