В основу сюжета «Гамлета» положена старинная легенда, впервые записанная в начале XIII века датчанином Саксоном Грамматиком. Эта легенда рассказывает о том, как юный Гамлет, притворившись безумным, чтобы казаться безопасным в глазах своих врагов, отомстил своему дяде за смерть отца. Легенда благополучно завершается торжеством Гамлета. В 70-х годах XVI века эту легенду пересказал французский писатель Бельфоре в своих «Трагических повестях». В следующее десятилетие на лондонской сцене шла пьеса о Гамлете; она была написана, вероятно, Томасом Кидом, автором неистовой мелодрамы, озаглавленной «Испанская трагедия» и принадлежавшей к жанру, как говорили тогда, «трагедии грома и крови». Дошекспировская пьеса о Гамлете до нас не дошла. Сохранилось лишь упоминание о ней писателя Томаса Лоджа; последний в 1596 году иронизировал над «Призраком, который кричит на сцене жалобно, как торговка устрицами: Гамлет, отомсти!» В 1601 году появился шекспировский «Гамлет».
Об этой трагедии написано огромное количество книг и статей, выдвинуто множество теорий, пытающихся объяснить характер Гамлета и его поступки. Но исследователи обречены вечно блуждать в потемках, пока они не обратятся к эпохе Уильяма Шекспира, отразившейся в его трагедии. Дело тут, конечно, не в том, что Гамлет будто бы слабый от рождения человек. Вопрос гораздо глубже. Шекспировское время породило гуманистов-мыслителей, которые, видя окружающую ложь и неправду и мечтая о других справедливых человеческих отношениях, вместе с тем остро чувствовали свое бессилие воплотить эту мечту в действительность. Томас Мор поместил свое идеальное государство на неведомом острове, но не указал и не мог указать пути к этому острову. Он назвал его Утопией, что на греческом языке значит «земля, которой нет». И чем ярче сияла для Мора Утопия, тем мрачней становилась для него окружающая действительность. «Весь мир — тюрьма», — писал Мор. Те же слова повторяет шекспировский Гамлет. Гамлет называет человека «красой Вселенной. венцом всего живущего». Но вокруг себя в королевском замке он видит людей грубых и закоснелых в своем тупом самодовольстве. Единственным другом Гамлета является бедный студент Горацио.
Еще до встречи с Призраком Гамлет с отвращением смотрит на окружающую его действительность. Рассказ Призрака о подлом убийстве окончательно раскрывает глаза Гамлету на преступность окружающего его мира. Он постоянно возвращается к мысли о том, что все вокруг заставляет его ускорить месть. Свою личную месть Гамлет выполняет. убив Клавдия. Но большая задача, которую сам Гамлет лишь смутно осознает, — преобразование действительности — остается для него непосильной. Он не видит пути к этому преобразованию, как не видели этого пути и Шекспир, и другие гуманисты той эпохи. И причина тут заключалась, конечно, не в субъективных их качествах. но в объективно неизбежной и не зависящей от исторической ограниченности их сознания, как людей XVI века. Они могли только мечтать о справедливых человеческих отношениях.
Этот разлад между мечтой и действительностью часто порождал чувство глубокой скорби, мучительного недовольства собой, тревожного беспокойства. Гамлет весь в смятении, весь в искании. Он порывист, легко переходит от одного настроения к другому. Каждый раз он появляется перед нами в новом состоянии: то он скорбит об отце, то, охваченный отчаянием, обращается к Призраку все с тем же неразрешимым для него вопросом: «Что делать нам?», то тепло приветствует Горацио, то издевается над Полонием, то (после сцены «мышеловки») хохочет над разоблаченным королем... При этом Гамлет — отнюдь не безрассудный «мечтатель», смотрящий на жизнь сквозь «романтический туман». Он ясными глазами видит жизнь: иначе бы он так не страдал. Он проницателен в зоркости своих наблюдений: он, например, сразу догадывается, что Розенкранц и Гильденстерн подосланы к нему Клавдием и что беседу его с Офелией подслушивает Полоний. Гамлет предельно искренен. Сама речь его проста и неподдельна, и особенно много в ней перефразированных народных пословиц и поговорок.
В течение всей трагедии Гамлет — страстный, негодующий обличитель. «Каждое слово Гамлета есть острая стрела, облитая ядом», — писал Белинский. Сила Гамлета не в том, что он разрешил вопрос, но в том, что он поставил вопрос о несправедливости окружающего его мира, который он называет тюрьмой, и как мог и как умел разоблачал этот мир.
Вчитавшись в трагедию, нетрудно заметить, что сквозь очертания древнего датского замка ясно проступает аристократический замок эпохи Шекспира. Племянник владельца замка уезжает в университет, где знакомится с такими книгами, как, например «Утопия» Томаса Мора. Вернувшись в замок, он смотрит на окружающее другими глазами и чувствует себя в замке чужим человеком. В этот замок приезжают столичные актеры. Владелец замка пирует и пьянствует. Тут есть и старый сенешаль замка, который когда-то учился в университете и даже играл в студенческом любительском спектакле Юлия Цезаря (в какой-нибудь из «школьных драм» XVI века), и дочка сенешаля, собирающая цветы на лугах, раскинувшихся возле самого замка. Перед нами — живые люди шекспировской Англии. Как типичен, например, Горацио, один из «университетских умов» эпохи Ренессанса, с головой ушедших в изучение римских древностей: увидав собственными глазами Призрака, Горацио прежде всего вспоминает о тех чудесах, которые будто бы имели место в Древнем Риме, когда был убит Юлий Цезарь; в конце трагедии Горацио называет себя «римлянином».
Чтобы яснее представить себе Гамлета, нужно сравнить его с другими лицами трагедии, например с Лаэртом. Ведь Лаэрт по-своему «добрый малый», и лично Гамлет хорошо к нему относится. Но Лаэрту чужды те мысли и чувства, которые волнуют Гамлета. Он живет, так сказать, по старинке, как и другие молодые дворяне его времени. Ничто не способно сильно взволновать его сердце, кроме кровной мести, ради осуществления которой он готов выбрать любое средство. Чувства его неглубоки. Он не придает большого значения стенаниям Офелии. В общей картине произведения Гамлет и Лаэрт противопоставлены друг другу, как передовое—отсталому, широкое — узкому. Не понимает Гамлета и Гертруда, хотя она по-своему и любит его. Выслушав упреки Гамлета и как будто согласившись с ним, Гертруда все же не порывает с Клавдием. Об убийстве своего первого мужа Гертруда, конечно, ничего не знала. И лишь в конце трагедии, вдруг догадавшись о чудовищной правде, Гертруда выпивает отравленное вино.
Особое место в общей картине произведения занимает Офелия. Она, сама того не сознавая, становится оружием в руках злейших врагов любимого ею человека. Судьба Офелии несчастнее судьбы Джульетты и Дездемоны, которые все же имели свой краткий срок счастья. Офелия сама называет себя «беднейшей из женщин».
Преступный Клавдий, главный враг Гамлета, — не откровенный «злодей» из мелодрамы. Он коварен и лукав. Клавдий сумел приворожить Гертруду, он в своих целях искусно руководит Лаэртом. Играя в благодушие, он называет Гамлета сыном, сам, вероятно, иронизируя в душе. Временами на Клавдия находит «покаянное» настроение, но не очень глубокое. Двуличен и Полоний. Он любит прикинуться болтливым простаком, но не в меньшей степени любит подглядывать и подслушивать. За краснобайством Озрика скрыто мрачное коварство. Не случайно Клавдий посылает именно Озрика звать Гамлета на поединок, исход которого заранее предрешен. Озрик — судья на поединке, следовательно, он наблюдает за оружием. Смертельно раненный Лаэрт, обращаясь к Озрику, признается ему, что «угодил в собственные сети»; отсюда ясно, что Озрик был посвящен в тайну отравленного оружия, В конце трагедии Озрик, который готов служить любому господину, торжественно сообщает о приближений Фортинбраса. Озрик— типичный представитель придворной среды.
Клавдий говорит, что Гамлет любим «толпой» и «простыми людьми». В 1604 году современник Шекспира Энтони Сколокер писал о том, что трагедии Шекспира «трогают сердца простонародной стихии», упоминая при этом «Гамлета». Сохранилось относящееся к эпохе Шекспира сведение о том, как однажды простые матросы во время плавания, когда наступил штиль и можно было отдохнуть от работы, сыграли на палубе корабля «Гамлета». Мы уже говорили о том, что «Гамлета» исполняли студенты университетов. Еще при жизни Шекспира великая трагедия вышла далеко за стены профессиональных театров.
Остается добавить, что шекспировский «Гамлет» популярен настолько, что по сюжету трагедии было снято более тридцати фильмов. Если Вы любите смотреть кино, то обратите свое внимание на две самые замечательные постановки. Это советский фильм режиссера Григория Козинцева с Иннокентием Смоктуновским в роли Гамлета, снятый в 1970 году, и фильм 1990 года итальянского режиссера Франко Дзеффирелли, где роль принца исполняет Мэл Гибсон. Внутренний мир главного героя и его характер в этих фильм показаны немного с разных точек зрения, но обе работы выполнены великолепно.
| Твитнуть | Нравится |
